Самоуважение или смирение?

Путь от трагедии к катарсису[*]

Запись беседы протоиерея Константина Стратигопулоса, которая состоялась в храме святого Пантелеимона святой Митрополии Глифады 14.03.2010

Для начала мне придется сделать небольшое вступление, которое поможет вам лучше понять эту тему (я назвал бы это кратким историческим экскурсом): мы немного поговорим об общественном мышлении в Древней Греции. Вам знакомо высказывание Аристотеля о том, что человек – это существо общественное. Это базовое определение было очень передовым, по крайней мере, для философии Древней Греции, поскольку участие в общественной жизни ослабляет эгоизм человека и его изолированность от других людей.

То, что было прогрессивным для Древней Греции, где не было христианства, оказалось недостаточным в области христианской веры. Я попробую показать вам переход от древнегреческого понятия «общительность», которое исключает разные формы эгоизма и обособленность людей друг от друга (относительно, конечно), к новому пониманию человека в Новозаветные времена. Несмотря на то, что я мог бы воспользоваться множеством терминов, я попробую объяснить вам этот существенный антропологический и богословский переход, исходя из очень известного высказывания святых Отцов, которые говорят, что человек - это не просто общественное существо, это «обόженное животное» (П. Неллас). Вы можете понять, что такое человек, только сопоставив эти два понятия: хотя человек - это существо, в котором общественное преобладает над индивидуализмом (у него есть определенный круг общения; он знакомится, разговаривает с людьми и т.п.), но если он не участвует в обожении своей души, одного лишь общественного не достаточно. Итак, мы имеем в историческом развитии социологии аристотелевское и древнегреческое «общественное существо» и преодоление [этого стереотипа] в понятии «обόженное животное». «Существо» - это нечто весьма абстрактное: некое бытие, некое создание. Что касается «животного», можно сказать, что это слово отрицательно влияет на «равновесие человеческого эгоизма»: если назвать кого-то животным, этот человек очень рассердится. Хотя, конечно, если позабыть о бессмертной человеческой душе, это действительно так. Путь от «общественного» к «обόженному» и сопоставление этих двух понятий имеют непосредственное отношение к Богу. К Богу, а не к обществу, потому что последнее не является абсолютной ценностью. Каковы критерии общества? Каковы его определения? Может ли общество исцелить человеческую душу, и каким оно должно для этого быть? Ведь для того, чтобы исцелиться, нужно иметь хорошие лекарства и хорошую медицину.

Изучение перехода человека в состояние «обожения» - это очень важно. Существует опасное явление, когда человек (я немного забегаю вперед) или не хочет быть «общественным» или, напротив, хочет быть только общественным, чтобы соответствовать всем требованиям своего общества - всего этого не достаточно с точки зрения нашей Церкви. Люди могут составлять одно общество и, при этом, ссориться; а кто-то смиряется и терпит ближнего, потому что им нужно вместе жить, работать и находиться в одном доме. Почему люди ссорятся и не могут остановиться? Чтобы это объяснить, нужно иметь понятие не только об общественной жизни, но и об обожении человека.

Мы рассмотрим сегодня, что такое «эгоизм»; я приведу вам некоторые примеры. Я также буду использовать в своей терминологии слово «самоуважение», потому что этот термин является очень актуальным и очень опасным, особенно в области современной педагогики. Слово «самоуважение», насколько я могу вспомнить, вошло в официальные образовательные структуры и в образовательные тексты еще четыре-пять лет тому назад; оно относится не только к педагогике, но и к другим областям [гуманитарных наук]: психологии, психотерапии и т.п. У нас в Глифаде тоже есть несколько школ, главной движущей силой или главным принципом которых является самоуважение человека. Если последователи одной из этих школ увидят робкого и скованного ребенка, они скажут, что он не имеет самоуважения. Что это такое? Самоуважение - это, в первую очередь, забвение об обществе, это признание единицей измерения лишь своего «я», в то время как Аристотель предлагает человеку соизмерять себя хотя бы с обществом, каким бы оно ни было. Нужно терпеть того, кто рядом с тобой, даже если ты очень возмущен (это, конечно, нехорошо). И если для Церкви единицей измерения является Бог, то сторонники «самоуважения» предлагают человеку считаться только с самим собой. Человек замыкается в себе, и вместо исцеления это приводит к трагедии. Сколько раз я изучал тексты всех этих школ, которые проповедуют самоуважение, везде происходит одно и то же. Например, человек чего-то боится, у него какие-то неприятности, или он терпеть не может других людей, потому что ему мешает эгоизм, разрушительный для нашей жизни, а ему говорят: «У вас нет чувства собственного достоинства». Таким образом, вместо того, чтобы начать движение к обожению, возделывать сад своей души с помощью богословия, заниматься исцелением человека, который без Бога является животным, последователи этих школ забывают даже о Древней Греции и Аристотеле и двигаются назад. Единицей измерения для них является «Я».

Давайте вспомним несколько мест из Нового Завета, где говорится, во-первых, о том, насколько самоуважение опасно; оно называется там иначе, но совершенно ясно, что в этих местах Священного Писания описывается и определяется именно «самоуважение». В восьмой главе Евангелия от Марка есть слова, которые вызывают у некоторых людей страх; они их не понимают. «Ибо, кто хочет душу свою спасти, тот погубит ее; кто же погубит душу свою ради Меня и Евангелия, тот спасет ее» (Мк.8:35). Это очень известная фраза, вы все ее знаете. Вы видите, что говорит Господь? Кто хочет спасти свою душу, тот ее потеряет. Вы спросите: что это значит? Я хочу спасти свою душу, и я ее потеряю? Но Иисус Христос добавляет: «ради Меня и Евангелия». Что такое «спасти свою душу»? Сосредоточиться на своем «Я», заниматься самоанализом, психоанализом, размышлять о самоуважении, зациклиться на самом себе? К сожалению, есть много групп или школ, работающих по такой модели и занимающихся «психотерапией» или «исцелением души» (они не могут вылечить душу, но называют это именно так). Вы понимаете: там, где есть элементы психоанализа, постоянно происходит анализ своего «Я». В классическом психоанализе (таком, который практиковал Фрейд) нужно было, чтобы пациент приходил к психоаналитику в течение пяти лет по три раза в неделю и по три часа за один прием говорил о себе для того, чтобы открыть свое «Я». Врач при этом молчал. Этот метод развивался и принимал десятки разнообразных форм. Но суть проблемы остается всегда неизменной. Кто я такой и почему я есть? Церковь дает на это простой ответ: «Обόженное животное». Оценка своего «Я» по заповедям Божиим, путь к Богу, предстояние перед Ним. Вот где мы будем оценены по заслугам. Нельзя брать в качестве единицы измерения общество, которое имеет разные теории. В Евангелии написано: «Кто хочет душу свою спасти». И далее: «тот погубит ее». Отнеситесь к этим словам просто и запомните их, чтобы решать ваши ежедневные проблемы. Почему это так, а другое иначе? Почему страдаю я? Почему это случилось со мной? Почему ко мне так относятся? Извините, что я вам это говорю: вы и сами знаете, что подобные слова постоянно встречаются в вашей повседневной жизни. То, что говорит Христос, - разрушительно [для нашего самоуважения]. Цитируя эти слова Господа, я хочу опровергнуть утверждение о том, что «самоуважение» является полезным для психотерапии и перейти к настоящей терапии [души], которая заключается в смирении.

Конечно, я приведу вам и другие цитаты из Священного Писания. Вы помните то место, где людей зовут на ужин, но они думают о другом. Их приглашает Бог, но один отвечает: «Я купил землю и мне нужно пойти посмотреть ее» (Лк.14:18), - это вращение вокруг своей собственности. Другой сказал: «Я купил пять пар волов и иду испытать их» (Лк.14:19), - это вращение вокруг своего «Я» и своих вещей, а третий: «Я женился и потому не могу придти» (Лк.14:20). Эти места в Евангелии и толкование на них святых Отцов, которые мы знаем и которыми пользуемся, имеют большое значение для исцеления человека. И конечно, они свидетельствуют против таких подозрительных теорий, авторы которых утверждают, что они имеют способ исцелить человека с помощью самоуважения. Все они вращаются вокруг своего «Я», своих вещей, своих волов, своих жен, своих полей. Вот еще один пример подобного «вращения». Обратите внимание на параллель, которую проводит апостол Павел, когда он говорит о блуде: «Совокупляющийся с блудницею становится одно тело [с нею]... А соединяющийся с Господом есть один дух с Господом» (1Кор.6:16-17). Заметьте: он сопоставляет совокупление с другим лицом, называя это блудом, и отношения [человека] с Богом. С богословской точки зрения любое совокупление (а не только сексуальное, которое вы могли бы подразумевать под этим словом, - с этого начинает апостол Павел) является блудом. В Церкви, как мы знаем, блуд рассматривается по отношению к телу, но в святоотеческом богословии это понятие понимается шире. Вы видите: «Совокупляющийся с блудницею становится одно тело [с нею]... А соединяющийся с Господом…». В греческом тексте слово «совокупляющийся» и «соединяющийся» выражены одним и тем же словом «κολλώμενος». Обратите внимание на фразу из второй главы Бытия: «И прилепится к жене своей; и будут [два] одна плоть» (Быт.2:24). Слово «прилепится» (греч. προσκολληθήσεται, - прим. переводчика) имеет тот же корень, что и «совокупляющийся» («κολλώμενος»). В глазах Божиих - это то же самое слово, то есть снова происходит вращение вокруг собственного «Я». К чему человек прилепляется, таковы и его проблемы.

Вспомните то место в Евангелии, где говорится о безумном богаче: «И он рассуждал сам с собою» (Лк.12:17). Вы видите, он не говорит ни с кем, он обращается к самому себе, к своему «Я» и говорит: «У меня есть, я сломаю, я построю, я соберу». Он разговаривает сам с собой. Занимается своеобразным самоанализом с элементами «самоуважения»: я могу сделать то, и другое, и третье. Эти места из сокровищницы евангельских текстов приходят к нам на помощь, чтобы полностью опровергнуть так называемые новоявленные теории. Посмотрите, фарисей «став, молился сам в себе» (Лк.18:11), обратите внимание на эти слова. Когда вы читаете Евангелие, то должны понимать общий смысл. Вы знаете эту историю о мытаре и фарисее (а кто ее не знает?), но будьте внимательны к словам по святоотеческой методологии толкования текстов. Согласно такой методологии, хотя мы и должны знать общий смысл, но чтобы его понять, следует проанализировать тот материал, из которого этот смысл построен. Святые Отцы начинали [толкование] с материала. Итак, снова обратите внимание: фарисей «став, молился сам в себе». Вы видите: он молился, но не Богу. Это состояние самоуважения. Вы можете увидеть в фарисее абсолютную модель самоуважения. Он - «сам в себе», хоть он и молится. Я бы сказал, если только можно так выразиться, что он занимается «психоаналитической молитвой». Вернее, он анализирует свое «Я» и утверждается в самоуважении. В Евангелии есть много таких мест, я покажу вам некоторые из них, чтобы подтвердить то, что я вам говорю.

Рассмотрим исцеление десяти прокаженных, один из которых вернулся назад. «Не десять ли очистились? где же девять? как они не возвратились воздать славу Богу, кроме сего иноплеменника?» (Лк.17:17-18). Вы видите, исцеление не является самодостаточным. Да, они исцелились, но исцеление им не помогло, потому что они не обратили [свое исцеление] к Богу. Сколько раз, как мы знаем, Христос произносит (например, расслабленному): «Иди, прощаются тебе грехи твои». (Мк.2:5). А вокруг говорят: «Какое отношение имеет грех к слову «иди»? Если Ты так силен, что можешь его исцелить, скажи ему просто: «Иди». Почему Ты сначала говоришь: «Прощаются тебе грехи твои», а потом - «возьми постель твою и иди»?». Потому что исцеление человека зависит от его обращения к Богу.

И, естественно, главной цитатой по этой теме являются очень известные слова о структуре души человека, которые приводятся в Евангелии не один раз – я зачитаю вам текст от Луки. Вы все знаете эту фразу, но запомните ее не как образцово-показательный текст, а как текст-путеводитель к душе человека. Какова заповедь [Божия]? «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею» (Мк.12:30). Вы видите - «всею». И перечисляются все измерения души: сердце, разум – все. Это первое. А затем идет вторая заповедь: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мк.12:31). Это значит, что если не существует первой заповеди, то точка зрения Аристотеля и любая общественная точка зрения являются абстрактными, потому что человек не направляет свое «Я» к тому, для чего оно создано. Посмотрите на Церковь: Она, и только Она, исцеляет души – это лечебница для грешного, для кающегося, для подвизающегося - для человека, который нуждается в обращении к Богу. Священник не сидит с ним, чтобы анализировать его проблемы, он идет гораздо дальше. Он помогает человеку обратить ум к Богу. Человек говорит: «Я согрешил, что мне теперь делать?». - «Молись». - «Причем тут это?». Даже если он получит епитимью, эта епитимья - не для наказания, она нужна, чтобы человек восстановил равновесие, нарушенное грехом, который он совершил. Что касается греха, его прощает Бог. Епитимья – это средство для лечения, ничего больше. Но прежде всего8 нужно обратиться к Богу.

Обратите внимание, как Бог проводит такое лечение: я приведу вам только один пример. Когда Бог говорит евреям, примерно через несколько дней после их исхода из Египта, чтобы они пошли в Землю Обетования: «Пойдите сейчас, чтобы войти в Землю Обетования», они посылают туда соглядатаев, которые видят, что попасть туда очень трудно, потому что в этой земле есть укрепления, крепостные стены, войско и т.п. (Чис.13). Соглядатаи возвращаются назад и говорят Моисею: «Это неосуществимо, как мы войдем в эту землю? У них, - говоря на современном языке, - есть лошади, ружья, танки. А у нас нет ничего». Только двое противостоят им: Иисус Навин и Халев, которые говорят: «Нет, нет, поскольку так сказал Бог, мы войдем», но евреи противятся [воле Божьей]. Обратите внимание, Бог потом говорит: «Вы не захотели войти сейчас?» - и, заметьте, они вошли бы без оружия - «Иные колесницами, иные конями, а мы именем Господа Бога нашего хвалимся» (Пс.19:8). Мы читаем это в Псалтири, поем эти слова на Страстной Седмице, это часть нашей жизни... «Вы не захотели войти без оружия сейчас - значит, вы будете скитаться сорок лет в пустыне». Это не наказание, это лечение. Народ согрешил по незнанию, и Бог его сразу прощает. Прощает, но назначает ему для лечения провести сорок лет в пустыне. Если у человека начинается рак из-за вредной пищи или, к примеру, курения, то он идет к хирургу, который этот рак вырезает. Также и Церковь скажет человеку: «Так как ты прекратил грешить, этот грех тебе прощается, но для того, чтобы раненый организм восстановился, требуется время и применение лечебных процедур». Лечебная процедура, длящаяся сорок лет! Вы помните, в какой-то момент не выдерживает даже Моисей. Прошло сорок лет, евреи - за пределами Земли Обетования. Бог сказал: «Все те, кто не поверили, не войдут туда», войдут только их дети. Даже из двенадцати соглядатаев войдут только Иисус Навин и Халев. О Моисее не говорится ничего. Моисей не согрешил неверием, [когда они должны были войти в Землю Обетования в первый раз]. Это случилось позже, всего за несколько дней до того, как евреи туда вошли. Не было воды, народ сильно роптал и очень утомил Моисея. Он совершил столько чудес, [а они снова возроптали]! И Моисей тоже на одно мгновение испытывает слабость (я назову это, если позволите, «минутой слабости»). Он говорит: «Из этой скалы выйдет вода?» Прочитайте Книгу Чисел. А Бог ему отвечает: «Ударь скалу, и из этой скалы выйдет вода». Но Моисей устал. Он ударяет камень, и вода не выходит. Что это обозначает? Небольшое неверие в течение одной минуты, после которого Бог ему говорит: «За это неверие ты тоже не войдешь в Землю Обетования».Таким образом, абсолютное обращение к Богу позволяет нам стать выше аристотелевского «общественного существа», избежать тех опасностей, которые скрывает самоуважение и самоанализ. Обращать людей к Богу - это то, что постоянно делает наша Церковь.

Я приведу вам еще несколько цитат, несмотря на то, что они должны быть вам знакомы. Их можно часто услышать во время проповеди или на уроках в воскресной школе. Что обозначают слова апостола Павла: «И уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал.2: 20)? Эта фраза кажется очень красивой, очень романтичной и звучит очень сильно. Но понятно ли Вам, прочувствовали ли Вы, что это такое: «И уже не я живу, но живет во мне Христос»? Это абсолютное обращение человека к Богу. Со всем, что ему дано. Если вы чем-то согрешите, если вы потеряете надежду из-за так называемого экономического кризиса или какой-то болезни, каких-то трудностей, из-за того, что Вам сказали что-то плохое, если вы поколеблетесь в вере хоть на несколько минут, то непрерывность и постоянство этого обращения к Богу прекращаются. Подумайте только: у вас когда-то переставало биться сердце? Если оно остановится даже на несколько секунд, вы умрете. Человек сотворен для того, чтобы быть постоянно и непрерывно обращенным к Богу во всем, что у него есть, запомните это. Не говорите, что этого не может быть, нет, только так и должно быть, напротив, все остальное - это болезненное состояние. Даже воцерковленный человек, когда его обижают и говорят ему что-то плохое, не выдерживает и сбивается с этого пути. Потом он раскаивается, но последовательность потеряна: сердце будет страдать от аритмии; из-за небольшой остановки дыхания возникнут проблемы в легких, в дыхательной системе, и это породит последующие проблемы, которые трудно будет объяснить. И он будем потом говорить: «Почему? За что это мне? Я ведь сражаюсь в рядах Церкви?» Потому что нет последовательности. «Всем сердцем, всем разумением», «непрестанно обращайся» - так говорят библейские тексты. Послушайте эту известную фразу: «Кто отречется от Меня перед людьми, отрекусь от того и Я перед Отцом Моим Небесным» (Мф.10:33). Что значит «отрекусь»? А если в какой-то момент мы под влиянием слабости отречемся от Христа, но потом покаемся? Слово «отрекаюсь» обозначает именно это: «не имею постоянства». У человека нет полного, абсолютного доверия к Богу, он попадает в ловушку [лукавого] и забывает, что «иные колесницами, иные конями, а мы именем Господа Бога нашего хвалимся» (Пс.19:8).

Это было только вступление; а теперь мы перейдем к более глубокому анализу смирения, рассмотрим святоотеческие тексты, и вы увидите, что обозначает это понятие.

Смирение – это совсем не то, что некоторые о нем думают. Это глубочайшая добродетель, поэтому все, о чем я вам только что рассказал с помощью минимального числа библейских текстов, является лишь небольшой частичкой смирения. Есть и другие цитаты, я не стану вам их читать, потому что я хочу сейчас углубиться в некоторые замечательные мысли Святых Отцов о том, как нам следует упражняться в этой добродетели. Нельзя считать, что если мы совершили некоторые смиренные поступки, мы и сами являемся смиренными. Смирение должно обладать постоянством и продолжительностью, оно – от всего сердца. Если сегодня тебя обругают сто человек, и ты не разозлишься на девяносто девять из них, а на одного обидишься немного - нет у тебя смирения, так говорят Святые Отцы. «Ведь это только один раз!», - скажешь ты. «Да, один раз, но где же непрерывность?» Святые Отцы очень хорошо это описывают: когда в монастыре сушат выстиранную одежду, то натягивают веревки длиной около 10 метров, привязывая их к столбикам. Очень важно, чтобы были столбики. Однако если не хватает веревки, чтобы их соединить, одежду повесить невозможно. Я приведу вам другой пример. Вспомните столбы, на которых закрепляются провода для передачи электрического тока. Столб - это очень важно, но нужно также, чтобы были провода и чтобы они нигде не прерывались? Если я смирюсь сейчас и смирюсь через сто метров, а посередине смиряться не буду - тока не будет. Святые Отцы, которые не знали, что такое электроэнергия, говорят то же самое, но с помощью примеров, более близких для своего времени. Очень выразительно и очень красиво говорит об этом св. Григорий Палама. Занятие умной молитвой, постоянной и непрерывной, было делом его жизни, а не только теорией о том, как произносить «Господи, помилуй». Человек может заниматься непрерывной молитвой, даже не говоря: «Господи, помилуй», если он непрерывно обращен к Богу и, значит, полностью вверяет себя Ему. Так, чтобы не поколебаться в какой-то момент из-за ругательства, из-за обвинения в чем-либо, из-за кризиса, из-за тех аномальных явлений, которые имеют место в современном обществе. Это не значит, что мы - безразличны. Мы участвуем в происходящих событиях, чтобы помочь человеку, но вмешиваемся в них так, чтобы его не потревожить. Передается ли врачу беспокойство больного? Нет. Если его нервы и разум не будут находиться в полном равновесии, он не сможет правильно выполнить свою работу. Запомните это хорошенько. Конечно, мы живем в беспокойном мире. Мы являемся лишь средством, [с помощью которого действует сила Божия]. «Я посылаю вас, как агнцев среди волков» (Мф 10:16), но «да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога, и в Меня веруйте» (Ин.14:1). Я говорю это о нашей немощи.

Итак, мы проанализировали, насколько это было в наших силах, понятие «самоуважение», которое является трагедией для человека, а каждая древнегреческая трагедия всегда имеет «катарсис». И, конечно то, что мы называем катарсисом - это важнейшая величина в православном богословии, которая существенно связана с первыми шагами духовной жизни человека. Я приведу выдержки из Святых Отцов, свидетельствующие о практике смирения, и поскольку сегодня - день св. Иоанна Лествичника, я не могу не остановиться подробно на той ступени «Лествицы», где речь идет о смиренномудрии. Это степень двадцать пятая, очень высокая: степень смиренномудрия. Анализируя некоторые тексты, св. Иоанн выполняет замечательную работу: работу путеводителя, который имея перед собой все предыдущее богословие - раннее богословие, которое было ему знакомо, - собирает его [воедино] непревзойденным образом и тем самым открывает нам путь для понимания смирения. Я сейчас зачитаю вам некоторые отрывки из св. Иоанна Лествичника, чтобы вы, насколько это возможно, более критически рассмотрели, чем является смирение. Начиная свое слово о смиренномудрии, св. Иоанн делает предположение: он представляет, что существует некое собрание, на котором собравшиеся (так, как и мы сейчас с вами) должны нечто обсудить и принять некоторое решение. Итак, собрание началось. Св. Иоанн Лествичник описывает все очень живо, он обладает чудесной фантазией, он говорит: «И мы сошлись, исследовали силу и значение одной надписи, которую нашли». Надпись, которую нашли, по-видимому, в каких-то археологических раскопках, гласила: «Святое смирение». [Отцы и братия], хотя и знали слово «смирение», задали вопрос: «Что бы это могла быть за надпись? Для чего она предназначалась? […]». Я не знаю, проходило ли такое собрание на самом деле. Св. Иоанн Лествичник многие годы был аскетом и общался с другими аскетами. Может быть, они и проводили подобные беседы. Даже сегодня на Афоне, когда отцы и старцы из одной кельи посещают другую, они обсуждают и анализируют подобные темы (не думайте, что они теряют время, беседуя о житейских вещах, как мы). Итак, монашествующие собрались и стали высказывать различные мысли по поводу смирения. Послушайте, как излагает их св. Иоанн Лествичник.

Один сказал, что «смирение есть всегдашнее забвение своих исправлений». Это очень красивые слова, очень существенное определение, но оно не является единственным определением смирения. Каждый что-то говорит и привносит свой вклад в общую сокровищницу [богословия], как это бывает в синодальных собраниях. Запомните следующие высказывания о смирении. Первое: «Забывай всегда свои исправления», т.е. сразу забывай все, что ты считаешь подвигом, и никому об этом не говори. Я мог бы объяснить практическое применение этого [совета], например, в области педагогики. Если мать говорит своему шестнадцатилетнему ребенку, который сильно ее огорчил: «Я столько уставала из-за тебя; плакала, ночей не спала, когда ты болел; вскормила тебя [своим молоком]», то, согласно св. Иоанну Лествичнику, она делает ошибку. Она вспоминает о своих подвигах, у нее совсем нет смирения. И ей скажет еще один из Святых Отцов раннего периода богословия, святой Нил: «Ты сделала это для твоего ребенка? Значит, ты хочешь, чтобы твой ребенок тебе ответил: «Какая ты молодец, большое тебе спасибо»»? И эти прекрасные труды, которые понесла мать ради своего ребенка, теряются по той причине, что она ждет вознаграждения и, как говорит первый собеседник, помнит о своих подвигах. Я привел вам сейчас один пример, но подобные случаи часто встречаются в жизни. Или вот другой пример: [представьте, что] учитель войдет в класс и скажет: «Да я тут весь год уставал до ужаса, а вы у меня на уроке самолетики пускаете? Я столько для вас сделал: и компьютер приносил на урок, и видео, возил вас на экскурсию». Как только он это скажет детям - все пропало, потому что он вспоминает о своих заслугах. Ребенок, имеющий свои собственные грехи, зачастую обладающий неуравновешенной психикой, своим собственным эгоизмом, быстро понимает, что перед ним - тоже эгоист, и больше не считается с таким учителем или с такой мамой. А она потом спрашивает священника на исповеди: «Что мне теперь делать?». Священник слышит это и говорит: «Теперь ты должна восстановить равновесие, которое ты нарушила своими неосторожными словами». Для этого требуется большая работа: Моисею [пришлось провести] в пустыне сорок лет! Это замечательное определение смирения, которое предлагает первый собеседник, является разрушительным [для человеческого эгоизма].

Второй собеседник сказал: «Смирение состоит в том, чтобы считать себя последнейшим и грешнейшим из всех». Это очень известные слова, но как их осуществить? Ведь одно дело говорить все время: «Я - великий грешник» (это очень легко), и другое дело этим жить, а не просто это чувствовать. Как же можно это осуществить? Святые Отцы говорят, что нужно этим жить: «И уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал.2:20). Обратите внимание, «жить» и «чувствовать» - это разные вещи. «Я чувствую, что я грешнее всех» - это только слова, которые связаны с психологическим состоянием человека: «я это представляю», «я это воображаю» и т.п.; исцеление же души состоит в том, чтобы человек этим жил. Тебе следует считать себя самым грешным, но не только по сравнению с теми людьми, которых ты видишь перед собой (конечно же, и они являются грешными, кто может измерить грех?). Не по сравнению с людьми, а по сравнению с безгрешностью Бога, потому что мы, обратите на это внимание, «Богови» согрешаем. Вот, где находится ключ к равновесию, о котором пишут Святые Отцы. Ты являешься грешнейшим из всех, но как следует измерять греховность? Единицей измерения является Бог. Когда мы рассуждаем так: я этот грех совершил один раз, а другой человек - десять, мы оперируем математическими величинами, но перед Богом и один раз, и даже одна секунда [могут оказаться весьма значительными]… Моисей поколебался на одну секунду, и после первого удара о камень из-за этой одной секунды не вышла вода. У Бога - другая математика. Если мы углубимся в эту «математику», то как следует понимать слова: «Я - самый грешный?»? Так, как если бы ты согрешил против Бога, - вы видите яркий пример тому в истории блудного сына. Блудный сын оценивает себя по сравнению с добротой отца («Я согрешил против неба и пред Тобою» (Лк.15:21)), а второй сын оценивает себя по сравнению с греховностью своего брата. Вы понимаете этот пример? Посмотрите, какие сокровища заключает в себе Священное Писание, которое, как нам кажется, мы хорошо знаем. С Кем соизмеряется грех? «Я согрешил против неба и пред Тобою»? И разве не то же самое происходит в истории о мытаре и фарисее? Мытарь говорит: «Милостив буди ми грешному», в то время как фарисей - «Я не таков, как этот мытарь»? С помощью общеизвестных вещей, о которых мы сейчас говорим, я просто разъясняю вам то, что происходит и с нами в нашей жизни. Не бывает ли так, что мы говорим: «Я самый грешный из всех», и сразу же после этого начинаем утверждать нечто противоположное. «Некто убил 17 ноября столько человек, а я не убивал, значит, есть грешники хуже, чем я. Одна ворует, другая сплетничает, третья бросила своего мужа», - ты найдешь тысячи грешников и, говоря: «Я грешнее всех», ты, хотя и будешь это чувствовать, но не будешь этим жить. Наш грех будет стоять перед Богом, потому что, согласно святым отцам, согрешая, мы нарушаем равновесие в творении, которое Бог создал совершенным. Мы все перевернули с ног на голову. Запомните это определение, чтобы ваше смирение не стало пустословием или смиреннословием. Об этом говорят Святые Отцы: смирение – это одно, а смиреннословие - это совсем другое.

Что же сказал на этом собрании третий собеседник? В «Лествице» есть и другие замечательные мысли по поводу смирения, откройте эту книгу дома и насладитесь ими сами; я зачитаю сейчас только маленькие отрывки, а вы найдите 25 главу и прочитайте ее всю, да и не только эту главу: нужно прочитать всю «Лествицу». Третий сказал, что «смирение есть сознание умом своей немощи и бессилия». Смотрите, здесь есть нечто новое: обращение к своему «Я», но только не в рамках самоуважения. Святые отцы - св. Василий Великий и св. Григорий Богослов - писали сочинения, которые назывались «О самом себе». Они не имели никакого отношения к понятию «самоуважение». Самоуважение - это когда человек открывает свою значимость и свои силы; мы же считаем, что все, принадлежащее нам, мы получаем от Бога: «Твоя от Твоих». Согласно третьему определению, человек обращается к себе, чтобы познать свою немощь. Есть обращение к своему «Я», но так, как это делали Святые Отцы. Изучая, насколько это возможно, те психотерапевтические школы, которые работают по модели «самоуважения» (а это является очень опасным и вводит в заблуждение людей), я заметил, что некоторые из них весьма поверхностно используют отрывки из святоотеческой литературы и Евангелия. Они цитируют оттуда то, что они хотят, и так, как им хочется, но только не в качестве основы для лечения человека. Итак, в третьем определении говорится «о самом себе», но в том смысле, что человек должен познавать свою немощь. Мы - ничто перед Богом, и только Он Сам назначает, кем нам быть.

Четвертый сказал, что «признак смирения состоит в том, чтобы в случае оскорбления предварять ближнего примирением и разрушать оным пребывающую вражду». Если происходит какой-то конфликт, мы должны перестать гневаться первыми, причем не только внешне, но и в глубине души. Это поможет нам выйти из любой затруднительной ситуации, в том числе из спора или из ссоры, которые встречаются ежедневно. Бывает, что в конце литургии одна прихожанка делает другой замечание по поводу антидора или немного позже насчет кофе; нечто подобное, наверняка, произошло и сегодня у нас на приходе, да и не только у нас, я в этом уверен. Вас обидели: кто-то что-то не так сказал, или одной прихожанке досталось больше работы, а другой меньше - гневаться не следует ни в коем случае. «Я не знаю, почему она так поступила. Есть тысячи возможных причин, но я не буду их анализировать. Может быть, она взяла благословение сделать больше работы, чем я?». Даже если ей и дали такое благословение, это могло быть по какой-то особой причине, например, она – ленива, и поэтому ей назначили больше работы, чтобы она исправилась. Вместо того, чтобы обратиться к Богу и увидеть свою греховность, потому что гнев - это наша страсть, человек винит в своем гневе другого. Мне иногда говорят: «У меня претензии к такой-то, можно я ей их выскажу?». «Что ты ей скажешь, чадо? Разве это что-то даст? Сначала обратитесь к Богу, покайтесь, покажите друг другу смирение и любовь, и через некоторое время вы прекрасно посидите за чашечкой кофе, отложив всякий гнев». Ничто не должно нарушать наш внутренний мир.

Пятый сказал, что «смирение есть познание благодати и милосердия Божия». Посмотрите, смирение, кроме всего прочего, состоит в том, чтобы мы познавали милосердие Божие: Господь столько нам прощает, зачем же нам анализировать поведение других? И всегда ли нам нужно анализировать самих себя? Один из главных методов дьявола заключается в том, чтобы ввергнуть человека в отчаяние после того, как он согрешил, и внушать ему, что он совершил очень тяжелый и непростительный грех: «Ты, как хороший христианин, ни в коем случае не должен был этого делать». Святые Отцы говорят, что не нужно беседовать с дьяволом, беседовать можно только с Богом. Важный принцип раннего богословия - не принимать никаких дьявольских помыслов. Да, я совершил грех, но Бог меня простил: «Милостив буди ми грешному», «Я согрешил против неба и пред Тобою», «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей». Не вступай в собеседование с искушающим помыслом, но вспомни о милосердии Божием. Дьявол будет говорить тебе: «Это очень тяжелый грех, и ты, который столько лет находишься в Церкви, это сделал». Не отвечай ему ни одного слова, потому что это - искушение, направленное на то, чтобы ввергнуть человека, живущего церковной жизнью, в состояние отчаяния и, я осмелюсь это сказать, довести его до [серьезных] неврологических проблем. Есть христиане с глубочайшими нарушениями нервной системы: хотя они исповедуются и причащаются, но они беседуют с дьяволом. С дьяволом беседовать нельзя – такова наша духовная жизнь. Итак, помни только о милосердии Господа и к Нему Единому обращайся.

Следующий собеседник сказал, что «смирение есть чувство сокрушенной души и отречение от своей воли». Это еще одно прекрасное, словно драгоценный камень, определение смирения; возьмите «Лествицу» и прочитайте эти высочайшие мысли, эту мозаику смирения, эти основы основ. Что обозначает отречение от своей воли? Мне нужно отречься от моей воли? Да что вы такое говорите? Чтобы я отрекся от своей воли? В связи с появлением монофелитов на Пятом и Шестом Вселенских Соборах проходило обсуждение вопроса о человеческой воле и было решено считать отсутствие воли ересью. Мы не отказываемся от той воли, которая является частью личности человека, мы отказываемся от воли, которая не имеет покаяния и судит других. Воля - это основополагающий элемент нашей души, которую так сотворил Бог, это Его благословение, но какое благословение? Эту волю нужно направлять к Богу: «я хочу того, чего хочет Бог». Что говорит Христос в Гефсиманском саду? Он подает нам пример: «Да минует Меня чаша сия» (Мф.26:39). Говоря другими словами: «Я не хочу, чтобы меня распинали», человеческая воля не хочет распятия, да и почему она должна этого хотеть? Чтобы другие согрешили, распиная Бога? Но потом Он говорит: «Впрочем, не как Я хочу, а как Ты». [Смирение] не отменяет волю, мнение, мысль, если они обращены к Богу: да будет то, что Ему угодно. Если вы заболели, вы имеете право сказать: «Господи, я так не хочу болеть, сделай, чтобы болезнь прекратилась», и это не будет грехом. Вы не скажете: «Как прекрасно, что я заболел», мы не обладаем своеобразным духовным мазохизмом, конечно же, вы будете просить Бога о выздоровлении: пособоруетесь, отслужите молебен и Божественную Литургию. Если болезнь не пройдет, тогда вы скажете: «Слава Богу», потому что вы теперь знаете наверняка, что Божественная Любовь таинственно ведет вас с помощью этой болезни к более высокому совершенству - ко Святому Смирению. Вы видите, как начинает выстраиваться из этого [cловесного] материала понятие «Святое Смирение», и это не простое смирение: слова собеседников ведут нас к пониманию Святого Смирения, а не к смиреннословию.

Автор текста, святой Иоанн Лествичник, послушал собравшихся, и ему очень понравилась эта беседа (представьте, если бы вы оказались на каком-то собрании, где вместо сплетен и осуждения вы услышали бы прекрасные и очень глубокие слова на такие великие темы). И он говорит: «Все сие выслушав и с великою точностию и вниманием рассмотрев и сообразив, не мог я познать блаженное чувство смирения». Это не значит, что ему не хватает разума, [просто] он понимает, что смирение - это великое таинство. Почему это таинство? Оно приближает к Богу. Бог в первую очередь - смиренный, а все Божие мы понимаем лишь относительно. Прочтите две замечательные проповеди св. Иоанна Златоуста «о непостижимом». Некоторые главы в них касаются смирения Господа, и св. Иоанн Златоуст говорит, что не может его проанализировать, поэтому мы говорим «высшее смирение» о Христе. Св. Иоанн Лествичник продолжает: «Я не мог его познать, и потому, будучи последним из всех, как пес, собрал крупицы, падавшие со стола мудрых и блаженных мужей». Вы видите: он чувствует себя так, словно он - пес; он следит за беседой и, как псы собирают крупицы еды, так и он собирает прекрасные крупицы истины, [с помощью которых] он приходит к некоторому определению. Это относительное определение смирения, если можно так его назвать. Понятия, подобные этому, нельзя заключить в узкие рамки; это скорее не определение, а подход к понятию «смирение»; св. Иоанн Лествичник определяет некоторые его границы. «Смиренномудрие есть безъименная [и таинственная] благодать души». Нельзя изучать смиренномудрие с помощью органов чувств, потому что это - приближение к Богу. Тот, кто входит в область смирения по ступеням этой Лествицы, входит к самому Богу. Обратите внимание, св. Иоанн Лествичник называет смирение «безъименным» - имя его известно только тем, «кои познали ее собственным опытом». Оно невыразимо: если бы у меня здесь было какое-то неизвестное нам блюдо из какой-то экзотической страны, и я бы его попробовал, то, что бы я ни говорил вам о его вкусе, вы ничего бы не поняли, потому что вы не познали его на вашем собственном опыте. Значит, смирение не может быть определено до конца, потому что, будучи свойственным Богу, оно остается таинством. Никто не может сказать, что является смиренным; здесь идет речь об образе жизни; это - как вкус; это радостотворное состояние; это несказанное богатство; Божие именование; дар Божий; это то, о чем говорится в святоотеческом тексте: «Научитеся не от Ангела, не от человека, не от книги, но от Мене», т.е. от Меня, от Христа, «яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим от браней, и облегчение от искусительных помыслов» (Мф.11:29). Св. Иоанн Лествичник пересказывает то место в Евангелии от Матфея, где Христос сказал: «Придите ко Мне […], и вы найдете покой». Это описать невозможно; смирение - это неописуемое таинство, и чтобы его достигнуть, требуется пройти очень долгий путь, об этом идет речь в том материале, который мы с вами рассмотрели.

Я расскажу еще кое-что из св. Иоанна Лествичника, а потом, насколько хватит времени, - и из других Святых Отцов. Богатство [богословия] безгранично, и поскольку смирение - это таинство, я не смогу установить его значение или дать ему точное определение; это словно вкус: только если вы попробуете, вы узнаете, что это такое, и в этом вам поможет тот основополагающий материал, о котором я только что говорил. Запомните то, что говорили собравшиеся в слове о смиренномудрии: ни в коем случае не раздражайся, не гневайся, не осуждай других, - я говорю вам сейчас об этом очень кратко. «Когда начнет в нас процветать священная гроздь смирения, тогда мы, хотя и с трудом, возненавидим всякую славу и похвалу человеческую». Обратите на это внимание, запомните это: ненависть к славе и всякой человеческой похвале; к сожалению, это есть у нас всех: мы ждем за самое малейшее дело похвалы и признания. Это крайняя форма [смирения], но она и сейчас встречается в жизни. Св. Иоанн Лествичник дает нам этот материал, чтобы укрепить нас в смирении; его слово о смиренномудрии – одно из величайших слов в Лествице. Вы видите: никаких требований признания, или славы, или похвалы.

В своих проповедях о воспитании Святитель Иоанн Златоуст очень интересно рассказывает о том, что мы не должны пренебрегать нашими детьми, но, вместе с тем, нам не следует превращать их в эгоистов излишними похвалами. Когда наш ребенок растет, он произносит первое слово, и все приходят в восторг: ребенок сказал «мама»! Но одно дело - прекрасное и вежливое отношение [к человеку], и совсем другое - похвала, мы к ней привыкли и требуем ее всегда. Даже система образования имеет в своей основе этот вредоносный принцип награждения ученика. Самое трагическое - это когда ученик из кожи вон лезет, чтобы держать знамя [в Греции лучший ученик в школе удостаивается чести держать национальный флаг во время праздничных парадов, - прим. пер.]. Очень хорошо, что ты держишь национальный символ, но разве это педагогический прием? Может быть нужно, чтобы флаг держал самый последний? Пусть и он удостоится такой чести. Один пусть получит денежную премию, а другой пусть возьмет флаг, - можно предложить и другие виды поощрения. Мы прилепились к таким моделям воспитания, которые разрушают [душу], и часто применяем их даже у себя дома. Слава и похвала: нужно ли за них бороться? Конечно, нужно быть вежливыми и доброжелательными с другими людьми, но извините за то, что я вам сейчас скажу, не разговаривайте слащаво: «Какая ты добрая, золотце мое». Можно сказать: «Это был прекрасный кофе», поскольку он и на самом деле был таким, но если я скажу: «Вы - великолепная хозяйка, самая лучшая в Глифаде», эта похвала может ей повредить, и я потом буду в этом виноват. Нужно поблагодарить человека, но более того. Вы когда-нибудь видели, чтобы Христос кого-то расхваливал? Он дает советы людям просто и с любовью. Изучите отношение Христа к Его ученикам.

Между прочим, чем более мы возрастаем духовно, тем менее мы должны, если мы преуспеваем в смирении, вести счет своим добрым делам, какие бы они ни были; мы не желаем никакой оценки; что бы мы ни делали, мы делаем ради любви к Богу. Мы не делаем добрых дел ради похвалы, но думаем главным образом о том, что мы ежедневно увеличиваем бремя наших грехов; мы все делаем во славу Божию. Представьте, что отслужив сегодня утром Литургию, мы бы сказали: «Как хорошо мы отслужили Литургию, какие мы молодцы!»; но нет, это нечто совсем иное: «Твоя от Твоих Тебе приносяще». Нужно подбодрить псаломщика: «Молодец, ты очень хорошо читал», если он немного устал, «хорошо, прекрасно», - но ничего более. Будьте очень внимательны, как вы относитесь к людям: не будьте пошлыми, не унижайте других, будьте доброжелательны, но и не губите людей [вашими похвалами].

Состояние смирения принимает и другие формы. Сейчас мы увидим, как влияет на нас смирение. Обратите внимание, св. Иоанн Лестичник говорит: «Кто с добродетелью смиренномудрия соединился браком, тот кроток, приветлив, удобоумилен, милосерд, тих, благопокорлив, беспечален - не имеет лишних печалей и расстройств, здесь идет речь о психологическом состоянии - бодр, неленостен, бесстрастен. «Во смирении нашем помяну ны Господь… и избавил ны есть от врагов наших» (Пс. 135: 23-24)».

Почитаем немного далее. «К одному из рассудительнейших Отцов Синайской пустыни бесы приступили очевидно» - к одному монаху высокой духовной жизни пришли бесы «и ублажали его». Бесы стали его хвалить - это превосходный метод дьявола, с помощью которого он пытается уловить нас в свои сети. Как же подвижник противостоял этому [искушению]? Обратите внимание на то, что бесы не обманывали, поэтому он запросто мог бы сказать следующее: «Я не разговариваю с дьяволом, но то, что он говорит, - это правда: я и молюсь, и пощусь, как никто иной». Как же ответил бесам этот премудрый (в тексте он назван «рассудительнейшим») старец? «Если бы вы перестали хвалить меня в душе моей, то, из отшествия вашего, я заключил бы, что я велик». То есть, если вы меня будете долго хвалить и, не уязвив похвалой, отойдете от меня, потому что увидите, что она на меня не действует, есть опасность, что я попаду в [другую] ловушку, когда вы уйдете: «Надо же, я не попался к вам на удочку: я могу изгонять бесов, потому что у меня есть смирение…». Поэтому он говорит: «Сейчас не уходите, если же […] не перестанете похвалять меня, то из похвалы вашей вижу мою нечистоту», - и вспоминает слова из Священного Писания: «Нечист пред Господем всяк высокосердый (Притч. 16:5)». Таким образом, он ставит бесов в затруднительное положение: если демон уйдет (а он не хочет уходить, потому что искушает [подвижника]), то он перестанет его искушать; если же он не уйдет и продолжит, то [монах] скажет: «Я искушаюсь, потому что я нечист и высокосерд» [и еще более утвердится в смирении]. Этот небольшой анализ, - я не стану его продолжать, - показывает нам, как правильно нужно относиться к искушениям. Если даже искуситель говорит тебе, что ты - хороший, тебе не следует отвечать ему: «Уходи», скажи лучше: «Господи, помилуй», и пусть будет так, как угодно Богу: «И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого». Вы слышите, как об этом говорится в молитве? Не мы, а Христос решает, когда следует прекратиться искушению, или, может быть, ему следует продолжиться к нашей духовной пользе. Некоторые задают вопрос: «Это значит, что искушение дает нам Бог?». Нет, но Бог знает, как для нас более полезно: чтобы искушение окончилось или чтобы продолжалось. Поэтому, когда мы беседуем с Богом, мы говорим: «Делай то, что Ты хочешь, врач – это Ты, а мы не знаем, [как лучше]».

Это очень тонкие моменты в духовной жизни, и они являются очень важными для Таинства исповеди-терапии, потому что мы встречаемся с людьми, уставшими от разнообразных искушений, которые спрашивают духовников: «Что нам делать?». Если мы будем сами решать, как нам лучше: чтобы искушение закончилось или продолжилось, это будет неправильно; мы должны все предавать Богу. В «Притчах» существуют потрясающие слова: «Нечист пред Господем всяк высокосердый» (Притч. 16:5). Это три разные вещи: быть гордым, не быть гордым и иметь смирение. Когда человек горд, о смирении не может быть и речи; но он может и не гордиться, не говорить: «Какой я важный, что я делаю» - это еще не значит, что он стяжал смирение. Тот, кто стал смиренным в глубине души, не окрадывается и не повреждается словесами уст человеческих, ничто ему не повредит. Вот на что вы должны ориентироваться. Смиренный все предает Христу, и если его похвалят, он помолится: «Господи, помилуй». Если помысел не превозносится из-за природных достоинств, это признак того, что начинается выздоровление; если же мы ничем не гордимся, «самоуважения» у нас не будет. Мы предаем себя в волю Божию. Это непростое упражнение, но оно необходимо ежедневно. Я говорю об этом очень кратко; запоминайте все, что можете, - это очень существенно.

Смирение, насколько я могу его определить, - это божественная добродетель, которая покрывает наши очи, чтобы мы не видели наших подвигов; чтобы не обращать на них внимания, не следует их анализировать. Я читаю вам сейчас [изречения] святых Отцов и анализирую их, разве это подвиг? Кто-то мог бы сказать: мы этого не читали, а Вы - читали. Я делаю это, как нечто само собой разумеющееся, просто чтобы привести вам кое-какие примеры; для меня это так же естественно, как и дышать. Является ли подвигом то, что я дышу? Или то, что я хожу? Для какого-нибудь инвалида ходить - это настоящий подвиг, но это не подвиг для нас, обычных людей. А великие дела, которые мы совершаем, наш ли это подвиг? Тот, кто начинает чувствовать, что совершил какой-то подвиг, [на самом деле] не сделал ничего; [смирение] - вот жизненный путь, который всегда направляется к небу. Святое Смирение, ведущее человека на большую высоту - это глубокое упование на Христа, а не надежда на что-либо другое; мы ни к чему не привязываемся, мы - свободные люди; мы не желаем ни похвал, ни славы: ее мы ненавидим. Как сильно мы повредили нашим детям, делая их рабами честолюбия! Для нас важны не учеба и знания, а охота за дипломами, за зарплатой и за множеством других вещей, и мы совсем не заботимся о том, чтобы добродетель смирения [возрастала в душах наших детей].

Итак, большинство из нас иногда называют себя грешными, но в глубине души мы с этим не согласны. Человек, который почувствовал, что такое смирение, не может дать ему объяснения и, конечно, обратится к Богу со словами из псалмов: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу» (Пс. 113:9), «о Тебе хвала моя в собрании великом» (Пс. 21:26). Святая Церковь дарует нам священное Писание, и, в частности, Псалтирь, чтобы мы читали его каждый день; там находятся замечательные аскетические изречения. Что говорит Христос о том, когда приходит слава? «Ныне прославится Сын человеческий» (Ин. 13:31), - Он произносит эти слова вечером накануне распятия. Его слава – это Его крест, Его жизнь - это удивительный образец жизненного пути. Такого, на котором никакая трудность, никакая боль, никакое ругательство, никакая несправедливость не заставит человека бесноваться, выходить на улицы, кричать и протестовать из-за того, что его лишили прав. Каждая несправедливость приведет его совершенно к другому: он превратит ее в славословие Богу. Мы рассуждаем, как индивидуалисты, только о наших истлевших правах. И сейчас, во время кризиса, - я всегда привожу этот прекрасный пример, чтобы вы поняли, о чем идет речь, - мы протестуем только тогда, когда что-то касается нас лично. Посмотрите, сейчас принимают меры, связанные с урегулированием экономического кризиса: урезают некоторым зарплату и т.п., и некоторые люди очень справедливо против этого протестуют. Но почему они начали протестовать только теперь? Конечно то, что происходит сейчас, - это несправедливо, но ведь уже так давно в Греции люди умирают от голода и живут без крова над головой? Пока нам хорошо жилось, никто не выходил на улицу, чтобы кричать о голодающих; мы выражаем свое недовольство лишь тогда, когда нечто затрагивает нас. Хотя это и неплохо, но почему мы не кричали о тех, кто голодает, раньше? Значит, за нашим поведением стоит личный интерес, так мы посмотрим на это с позиций духовной жизни. Мы должны оценивать не только политику, партии и кризис, но и самих себя. Если я выйду на улицу сейчас, когда меня обижают, и буду скандировать: «Несправедливо! Несправедливо!», это только полуправда, потому что в то время, как было больно другому, никто не кричал. Когда один умирал на побережье Глифады без крова над головой, другие сидели в кафе и пили кофе, зато они кричат теперь». Я привожу вам этот пример, чтобы вы оценили самих себя: это откроет нам путь к святоотеческому пониманию своего «я»; посмотрим, прежде всего, на наше собственное состояние и на то, как нам преодолеть наши недостатки.

Я сожалею, что не могу проанализировать полностью главу «Лествицы» о смирении; я просто закрою ее, и мы немного поговорим о тех Святых Отцах, изречения которых я собрал. В заключение св. Иоанн Лествичник говорит о «жилах» и путях смирения - оно похоже на живой организм; рассказывает, из чего оно состоит, называет его признаки: утаение своей мудрости, сокрытие благородного происхождения, удаление многословия; если ты имеешь нужду, - говорит он, - стань нищим и не стыдись просить, - это все пути для приобретения смирения.

Теперь мы перейдем к другим Святым Отцам, которых несправедливо будет обойти стороной. У меня есть тексты св. Григория Паламы, св. Григория Богослова и св. Иоанна Златоуста; я зачитаю вам кое-что из них, чтобы вы познакомились со святоотеческой мудростью. Послушаем немного св. Григория Богослова. «Посмотри, - говорит он, - св. пророк Моисей, человек Божий, был образцом добродетельной жизни; он предпочел суровую жизнь царской славе, он был сравнен с ангелом до того, как совершил множество аскетических подвигов. Он выбрал вместо царских палат Синайскую пустыню, где пас стада Иофора. Он был названным сыном царской дочери, он мог бы достигнуть величайшей должности, но он не говорил об этом; он имел надежду на Бога, даже хорошо не зная Его. Он знал что-то от праотцев Израиля, но его знания о Боге были неглубоки; однако поскольку он совершает переход, - говорит св. Григорий Богослов, он познает Его и становится вождем народа израильского. И, несмотря на то, что он достиг такой высоты, вы помните, он не отказывается от смирения и говорит Богу: «Я тяжело говорю и косноязычен», - он открывает свой недостаток». Представьте, что вас вызвал бы к себе царь и сказал: «Я делаю тебя министром иностранных дел». Неужели вы бы сказали: «Как я могу им стать? Я не знаю ни английского, ни французского. Не знаю ничего. Пожалуйста, не надо». Кто из нас сказал бы «нет»? Кто бы признался, что ему не хватает знаний? Да любой бы сказал: «Я и фальшивый диплом достану, чтобы доказать свои знания», - я это говорю так, для примера. Бог избирает его и говорит: «Не важно, вместо тебя будет говорить твой брат». Моисей считает себя не имеющим достаточно сил для такого служения, но Бог говорит, чтобы он не боялся: «Я буду с тобою». История о Моисее, который открывает дорогу к смирению, - замечательна; согласно Священному Писанию и Святым Отцам Церкви (о чем говорится и в тропарях), он был «кротчайшим» Моисеем. Кротость - это результат равновесия в смирении.

И снова из св. Григория Богослова. Он анализирует Притчи из Ветхого Завета. «Перед падением возносится сердце человека, а смирение предшествует славе» (Притчи 18:13). Послушайте эту фразу: духовному и любому другому падению предшествует гордость, и на национальном, и на личном уровне. В Притчах упоминается история Израиля, который, когда гордился, - был разрушен и, когда считал себя сильным, - был расточаем врагами; и после того, как были написаны Притчи, евреи терпят поражение тогда, когда надеются только на свои силы. Два раза их уводят в плен: «Славе предшествует смирение». Слава - это результат процесса смирения, о котором мы сейчас говорили, и это не «оглушительная слава», когда человека прославляют и награждают; это - таинственная благодать, это таинственное ощущение. Люди Божьи, святые, переживают таинственное ощущение, они таинственно вкушают славу Божию. Так, «славу Твою видеша» (кондак Преображению) - это таинственное зрелище, то есть слава не имеет ничего мирского. Это переживают святые!

Это такая тайна, что я не могу вам её истолковать; как вы уже слышали в тексте [«Лествицы»], который я вам читал, смирение похоже на некий вкус.

Чтобы объяснить это более ясно, я приведу вам еще один библейский текст: «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (Иак. 4:6). А в 118 псалме говорится: «Прежде даже не смирити ми ся, аз прегреших: сего ради слово Твое сохраних» (Пс.118:67). Есть множество таких мест, которые подтверждают все вышесказанное. «Смиренный выдерживает, если побеждается, но не смиряется исполненный гордости» (св. Григорий Богослов). И еще слова св. Григория Богослова, которые касаются смирения, я выбрал только одну фразу из его замечательного богословского стихотворения: «Смиренный - это тот, кто считает себя ниже, чем он есть на самом деле». Если человек считает, что он чего-то стоит, пусть признает, что это не так много. Но как признать, что это не так много? Если я действительно знаю английский, греческий и немецкий язык, я что должен сказать неправду? Существуют две возможности признать, что это не так уж много. Я не знаю китайский, шведский, португальский язык, я знаю только три языка, да и эти три языка (если это действительно так), почему я их знаю? Потому что Бог дал мне для этого разум. Учат ли кошки французский язык? Нет. Благодарю [Бога], что я не кошка.

Если вы читали Святых Отцов, у них встречаются такие благословенные высказывания, очень простые, но потрясающие мысли: «Благодарю [Бога], что я - человек, а не кошка». Несмотря на то, что человек - это «обόженное животное», все-таки, это - животное, не забывайте об этом. И если это «животное», обладающее логикой и разумным мышлением, забывает об обожении, то оно становится хуже кошки: «Уподобится животным, которые погибают» (Пс.48). Его знания станут демоническими и будут разрушать мир. Посмотрите, как часто великие мудрецы разрушают мир своими великими открытиями: атомная бомба - это результат ужасного гения. Как она была использована? Об этом говорят Святые Отцы нашей Церкви. Очень красиво в одной своей речи против Варлаама святой Григорий Палама говорит: «Я хвалю того, кто сказал, что смирение - это познание правды». «Тот, кому знакомо смирение, - говорит он, - знает Истину, которой является Христос». «И уже не я живу, но живет во мне Христос». Человек может лишиться этого только в одном случае: если он будет беседовать с лукавым помыслом, внушающим ему, что он многое знает. Я подчеркиваю: никогда нельзя беседовать с искушающими помыслами.

Кое-что еще. Благодаря смирению ангелы получили свойство быть неизменяемыми. По св. Иоанну Дамаскину, после падения демонов ангелы стали неудобопреклонны ко злу, они никогда не делают греха: «Станем добре, станем со страхом». Ангелы навсегда укрепились в добре; нет больше таких ангелов, которые станут бесами, потому что они устояли и не приняли искушения, исходящего от Люцифера. Итак, вот один секрет, - говорит св. Григорий Палама, который очень глубоко анализирует человеческий разум, человеческую мысль, входит в глубины человеческой души и человеческой мысли. Он говорит: «Если вы хотите, насколько это возможно, уподобиться ангельскому свойству неудобопреклонности ко злу (мы всегда будем грешными, но если вы постараетесь, можно приблизиться к этому), никогда не беседуйте с дьяволом». В трудах св. Григория Паламы повторяется то, о чем мы уже говорили раньше, но он рассматривает тайну смирения с другой стороны.

Смиренные души, - делает замечательное толкование св. Иоанн Златоуст, - любезны и угодны Богу. Христос говорит: «Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин. 14:23,24). Христос останется с нами? Конечно. Вместе со Своим Отцом, потому что найдет подходящее место. А когда место уютное и родное, например, если вы находитесь в доме у вашего ребенка, который прекрасно живет, вы идете туда охотно, не так ли? Сроднилось ли наше сердце со смирением? Св. Иоанн Златоуст говорит, что для того, чтобы наше сердце было смиренным, мы каждый день упражняемся в смирении в том обществе, в котором мы живем, независимо от того, называется оно монастырем или городом. Бог дает нам множество возможностей для смирения, будь то монашеская деятельность или мирская: в браке, в обществе, в городе, в мастерской, на предприятии. Не нужно, - говорит он, - убегать после первой же трудности, замыкаться в себе или разочаровываться. Посмотрите на поведение психически больных людей, которые не выдерживают, не переносят, если их ругают или в чем-то обвиняют; они сразу говорят: «Я уйду» и уходят. Нужно убегать только от одной вещи: от греха. Останься и борись, потому что это возможность приобрести смирение, которую дает тебе Господь. Сегодня один человек ругает тебя на предприятии, и если ты упустишь эту возможность и уйдешь, завтра в другом месте тебя будут ругать десять человек. Если ты и этим не воспользуешься, в следующем месте тебя будут ругать не десять, а двадцать человек, пока ты не приобретешь смирение. У нас есть замечательная возможность. Ценим ли мы ее? Дома тебя ругает твой муж, ругают твои дети и т.п. «Так не должно быть», - говоришь ты. Я не говорю, что они должны это делать, но используешь ли ты этот случай? Бог не является виновником зла, Он нам его не посылает, но, видя зло, Он допускает его существование для нашего блага.

На этом я завершу мою неполную беседу, которую я провел с вами в рамках имеющегося у нас времени. То, что происходит, ведет нас к смирению. Наше изменчивое общество - это (если можно так сказать) постоянное приглашение к смирению. Бог не посылает искушение, но попускает его для нашего блага. Он оставляет его до тех пор, пока мы не удостоимся того, чтобы выдержать его в полной мере. Чего мы должны стыдиться? Не искушения, а греха. Вместо того чтобы убегать, или протестовать, или писать жалобы в суд, или анализировать на исповеди грехи других людей и то, как они нас обидели (это трагедия, это демоническая ситуация, нет ничего хуже, чем в таинстве исповеди обвинять других), скажи: это так, поскольку Господь попустил этому быть. Вот богословие Иова: он использует свое искушение в полной мере и превращает его в славословие Богу. Для Святых Отцов искушение - это и испытание, и терапия. Все наши трудности должны стать поводом для обращения к Богу, и тот, кто руководствуется в жизни святоотеческими текстами, которые мы только что рассмотрели, утверждается в смирении и становится смиренным.